Инженер-конструктор несуществующих миров
12:52
Чтобы было
Решила положить сюда на всякий пожарный случай уже написанные 8 страниц нового романа. Оно нередактированное, с некоторыми неточностями и к прочтению, в общем-то, не рекомендуется. Но если кому-то не лень будет это читать, то я завсегда рад услышать чье-либо мнение на тему)
Отрывок не закончен и называется пока "Волчий полк".
читать дальшеВолчий полк встал лагерем в небольшой долине неподалеку от границы. Из-за близости к противнику генерал Канненгейт приказал удвоить число патрулей и часовых, охраняющих лагерь. Однако несмотря на эти меры предосторожности он все-таки не думал, что тиммерийцы нападут на них в ближайшее время. По последним донесениям на передовой обстояли дела не так уж плохо, арсимарская армия оттеснила врагов за Децию и перешла в наступление. Задача же Канненгейта состояла в том, чтобы обойти тиммерийские части с левого фланга и неожиданно нанести удар. По его расчетам это следовало сделать не позднее, чем послезавтра вечером, и потому он приказал разбить лагерь, чтобы его люди успели отдохнуть.
Канненгейт уже собирался разложить походную постель и лечь спать, когда в его палатку буквально ворвался полковой маг, не взирая на попытки часовых остановить его.
-- Ваше сиятельство, ваше сиятельство! – Теогвен Элькир, проскользнув под пикой часового проник в палатку и, тяжело дыша, оперся о колени. – К северу от лагеря я засек сильнейший всплеск магии. Надо срочно послать туда людей, чтобы проверить, что там такое.
Канненгейт махнул рукой часовому, чтобы тот оставил попытки выдворить Теогвена из палатки и встал со своего раскладного стула.
-- Есть идеи, что это может быть? Это могут быть тиммерийские маги? – он пристегнул меч и подобрал свой плащ.
-- Вряд ли, ваша светлость. Это было не похоже на заклинание или еще что-то. Никогда раньше такого не видел. Если хотите, посмотрите сами, милорд.
-- Конечно, Тео, -- генерал застегнул плащ и вышел из палатки. – Как в старые добрые времена, а?
-- Как есть, ваше превосходительство! – Теогвен засеменил за Канненгейтом, тихо посмеиваясь и предвкушении приключения. Он был знаком с генералом, когда тот еще был совсем зеленым выпускником Военной Академии, получившим назначение в свой первый полк, а сам Теогвен недавно закончил Университет и, так и не став практикующим магом, подался на военную службу. Вместе они прошли несколько пограничных войн и не раз спасали в разных передрягах, что немало способствовало возникновению дружеских чувств. Теогвен теперь нередко подначивал Канненгейта, высоко поднявшегося по служебной лестнице, тем, что упорно путал обращения и титулы, отказываясь называть его по имени.
В палатке полкового мага было очень тесно. Самые разные предметы стояли здесь на любой свободной поверхности – и когда только Теогвен успел все распаковать? – но больше всего места занимала странная конструкция, стоящая на треноге в центре палатки. Это была гордость Теогвена и его собственное изобретение, которое он назвал жидким хрустальным шаром. Главной частью этого прибора был плоский прямоугольный резервуар с неровным дном и многочисленными перегородками, между которыми были налиты разноцветные несмешивающиеся жидкости. Кое-где в перегородки были вставлены мелкие кристаллы, изредка поблескивавшие. Сейчас вся жидкость в резервуаре ритмично булькала, причем источником пульсаций был правый верхний угол, где скопилась жидкость преимущественно красного цвета.
-- Видите? – Теогвен указал на прибор. – На севере от нас что-то происходит.
-- А что означает красный цвет? – поинтересовался Канненгейт, с интересом глядя на резервуар с жидкостью.
-- Честно говоря, я не смогу ответить на этот вопрос. Я считал, что добавляю красный просто для учета общей рассеянной магии поля… Если вы помните, раньше красные капельки плавали по всему объему кюветы и собирались разве что в местах особых скоплений природной магии.
-- Здесь мог открыться новый источник магии?
-- Не знаю, ваша милость, не знаю… За такой короткий срок? Очень сомнительно, -- Теогвен поправил сползшие на кончик носа очки. – Я бы посоветовал все-таки послать наших людей проверить, в чем там дело. Это всего в нескольких милях от нас.
Тем временем жидкость в приборе стала успокаиваться, что немедленно привлекло внимание Теогвена. Он что-то измерил линейкой, поднеся ее кювете, затем сверился с несколькими таблицами, а потом, наконец, произнес:
-- Если это источник, то он затухает. Очень интересное явление. Если вы не против, то я бы тоже туда отправился.
-- Что ж, значит, поедем вместе.
***
Извилистая тропинка, петлявшая между холмами, вывела отряд к выходу из долины. Прямо за холмами начиналась тенистая роща, на которую и указывал Теогвен. С того места, где они сейчас остановились, ничего подозрительного видно не было, и потому Канненгейт приказал отряду двигаться дальше. Помимо мага, генерал взял с собой еще несколько кавалеристов под началом лейтенанта Лайонса, и, вопреки возражениям подчиненных, поехал на разведку сам.
Теогвен, пользуясь каким-то своим очередным изобретением, уверенно указывал дорогу, и через какое-то время они выехали к ручью, берега которого поросли осокой.
-- Это где-то здесь, -- маг остановил свою лошадь. – К сожалению, я больше ничего не чувствую, придется искать вслепую.
-- Хорошо. Нам следует рассредоточиться. Через час встречаемся на этом месте, если никто ничего не найдет, -- Канненгейт спешился и привязал лошадь к ближайшему дереву.
Поиски заняли не слишком много времени – уже через несколько минут после того, как отряд разошелся в разные стороны, Канненгейт услышал крик одного из своих людей. Поспешив к нему, он обнаружил его склонившимся над чьим-то телом, лежащим в густой траве.
-- Милорд, она еще дышит, -- солдат кивнул на распростертую на земле женщину в дорогой броне, явно сделанной на заказ. Ни меча, ни кинжала у незнакомки не было, равно как и любого другого оружия.
-- Она ранена? – Канненгейт опустился радом с ней на колени и достал маленькую фляжку с чем-то спиртным.
-- Нет, милорд, кажется, просто без сознания.
-- Хорошо. Найди Теогвена и собери всех остальных.
Солдат побежал выполнять распоряжение, а сам Канненгейт осторожно приподнял голову женщины и влил ей в рот немного содержимого фляжки. Некоторое время ничего не происходило, но потом женщина резко вздохнула, открыла глаза и тут же закашлялась. Генерал тут же помог ей сесть и накинул ей на плечи свой плащ.
-- Добрый день, миледи. Позвольте представиться, я генерал Марциус Канненгейт.
Женщина коротко кивнула и потерла виски. Поняв, что представляться незнакомка не спешит, Канненгейт продолжил:
-- Разрешите проводить вас в наш лагерь, миледи. Там я смогу предоставить вам ночлег и еду.
-- Благодарю вас, генерал, -- она снова кивнула, и он помог ей подняться.
Уже помогая ей забраться на лошадь, Канненгейт еще раз обратил внимание на ее доспехи. Они были восточного образца – даже панцирь состоял из нескольких пластин, а не был цельнокованым, как это было принято у арсимарскиих оружейников. Все пластины были покрыты затейливыми узорами, хотя доспех явно не был парадным, судя по отсутствию позолоты. Канненгейту оставалось только догадываться, кем была спасенная им женщина и что она делала одна в этих краях.
Когда отряд снова собрался на поляне перед ручьем, Канненгейт приказал своим людям возвращаться в лагерь, а сам пошел пешком следом за ними, держа свою лошадь под уздцы. Теогвен по этому поводу похихикал, но вслух ничего не сказал и, шутливо отдав генералу честь, поскакал за остальными.
Обратная дорога заняла у Канненгейта намного больше времени. Солнце уже практически село, и в сумерках роща выглядела немного иначе, так что Канненгейту приходилось с большей осмотрительностью выбирать дорогу, чтобы не заблудиться. Впрочем, его нежелание торопиться объяснялось не только этим. Он очень надеялся, что ему все же удастся разговорить свою молчаливую спутницу. С самого начала пути она не проронила ни слова, а только со слегка растерянным видом оглядывалась по сторонам, будто никак не могла определить, где они находятся. Генерал уже предпринял несколько попыток заговорить с ней, но она отвечала односложно, и Канненгейт даже не был уверен в том, слушала ли она то, что он говорит.
-- Вы когда-нибудь служили?
Она на минуту задумалась, а потом медленно кивнула.
-- Когда-то давно.
Канненгейт искоса посмотрел на нее, пытаясь прикинуть, сколько же ей должно быть лет, если она служила «когда-то давно». Его умозаключения никакого удовлетворительного результата не дали, и потому он бросил это занятие, тем не менее, мысленно поздравив себя – это было самое длинное высказывание, которого ему удалось от нее добиться за последние полчаса. Задавать вопрос о том, откуда она, Канненгейт посчитал нетактичным, раз уж леди не соизволила даже представиться, а на вопрос о том, как она здесь оказалась, она ответила, что не знает. И единственным, что ее заинтересовало во время поездки, был конь Канненгейта – благородное животное, которое, бесспорно заслуживало внимания. Достаточно мощный, чтобы нести на себе тяжеловооруженного всадника, он не был лишен изящества, присущего фаресской породе. Этот темно-гнедой жеребец по имени Ветерок был гордостью Канненгейта, он лично вырастил его из молоденького нескладного жеребенка, купленного пять лет назад на летней ярмарке в Золотом Роге.
К концу рассказа о Ветерке они уже въезжали в погрузившийся во тьму лагерь. Кое-где горели костры, вокруг которых грелись сменившиеся с дежурства патрульные, но в остальной своей массе лагерь спал. Канненгейт сдал Ветерка денщику и заглянул в палатку к дежурному офицеру, а затем отправился к интенданту отдать распоряжение насчет лишней палатки для своей гостьи.
Неожиданно он заметил, что его спутница отстала. Обернувшись, он увидел, что она остановилась и, прижав пальцы к вискам, что-то тихо шепчет.
-- Что случилось, миледи? – он подхватил ее на руки, когда увидел, что она падает. Даже в тусклом свете костра, загороженного ближайшей палаткой, было заметно, как сильно она побледнела.
-- Амрахель. Меня зовут Амрахель… -- выдохнула она, теряя сознание.
Амрахель лежала в своей палатке, бездумно глядя в потолок. Она с удовольствием поспала бы, если бы после нескольких приступов острой головной боли она не чувствовала себя такой разбитой. К счастью, ничего кроме имени она о себе не вспомнила, и потому голова через какое-то время голова болеть перестала. Но думать ей все равно ни о чем не хотелось, хотя какие-то лишь наполовину осознанные тревожные мысли продолжали крутиться у нее в голове. Амрахель казалось, что мысли эти были похожи на каких-то громадных слизней, медлительных и уродливых. Представив на мгновение, что это действительно было так, она передернулась.
Она понятия не имела, какой сейчас день и какое время суток, и когда в ее палатку кто-то зашел, она даже обрадовалась. Гостем оказался невысокий молодой человек в темной одежде с кожаным саквояжем в руках. Нос мужчины украшали круглые очки в тонкой металлической оправе, а на лацкане сюртука можно было заметить серебряный значок с символом бога-покровителя медицины Анцефатоса, выдававший в нем врача.
-- Добрый день, миледи, как вы себя чувствуете? – доктор поставил свой саквояж на пол и подошел к ее койке. – Я доктор Фромм, полковой врач. Разрешите?
Фромм с преувеличенной осторожностью взял ее руку за запястье и пощупал пульс. Пальцы у него были сухими и горячими, что сделало его прикосновения довольно приятными для начавшей замерзать Амрахель.
Когда она пожаловалась на головные боли, он зачем-то потрогал ее лоб, посветил зеркальцем в глаза, специально откинув для этого полотнище, закрывавшее вход в палатку, чтобы впустить внутрь солнечный свет, и стал расспрашивать ее, где именно и как у нее болела голова. Та излишняя осторожность, с которой он с ней обращался, показалась Амрахель забавной, о чем она не замедлила ему сообщить. Фромм смутился и, как ей подумалось, даже немного обиделся, заявив, что ему не каждый день приходится лечить высокородных леди.
После некоторых раздумий Фромм наконец заключил:
-- Вы совершенно здоровы, миледи. А ваше болезненное состояние связано, как мне думается, с общей усталостью. Несколько дней отдыха, и вы будете чувствовать себя прекрасно.
Амрахель выглядела как будто немного разочарованной. Она медленно кинула и, внезапно ощутив в себе потребность поговорить с кем-то откровенно, сказала:
-- Доктор… я ничего не помню.
-- Совсем ничего? – врач удивленно вскинул брови и даже присел на раскладной табурет подле ее кровати.
-- Совсем ничего. Я даже свое имя с трудом вспомнила, и после этого у меня началась мигрень.
-- Очень интересный случай, -- он поправил очки, но заметил ее выражение лица извинился. – Прошу меня простить, миледи.
Амрахель, не обратив внимания на его бестактность, продолжила:
-- Я помню только яркий свет, и как будто я падаю… А после ничего. Потом меня разбудил генерал Канненгейт.
Фромм с заинтересованным видом задал ей еще несколько вопросов, но приступ откровенности у Амрахель прошел так же быстро, как и начался, и на вопросы она отвечала уже неохотно, явно делая над собой усилие, однако же понимая, что раз разговор этот начала она сама, то придется довести дело до конца. Заметив перемену ее настроения, Фромм воздержался от большого числа вопросов.
-- Мне надо посоветоваться со своим коллегой. Хотя мне кажется, что здесь дело не обошлось без магии. Если вы не против, то я пришлю к вам нашего мага.
-- Как пожелаете, -- Амрахель равнодушно пожала плечами, и Фромм, пожелав ей скорейшего выздоровления, откланялся.
Десятью минутами позже доктор докладывал Канненгейту о здоровье своей пациентки. Он в подробностях описал ее состояние, высказав несколько предположений о причинах амнезии, и под конец прибавил:
-- Я думаю, дурное самочувствие миледи во многом связано с ее настроением. Коль скоро она предается унынию, нет ничего удивительного в том, что она так дурно себя чувствует.
-- Не могу же я бежать ее развлекать, -- с некоторым раздражением ответил Канненгейт. Фромм тактично промолчал, несмотря на то, что ему было что сказать по этому поводу, однако он предпочел не озвучивать свою точку зрения, видя, что генерал не в духе.
-- Вы уже отправили к ней Теогвена?
-- Да, сэр. Я очень надеюсь, что он сможет сказать что-нибудь более определенное, чем я. Я в магии не большой знаток.
-- Хорошо, можете идти, -- Канненгейт кивком отпустил его, и Фромм поспешил покинуть генеральскую палатку.
Вновь оставшись наедине со своими мыслями, Канненгейт тяжело вздохнул. Ко всем его проблемам теперь прибавилась еще одна. Эта Амрахель могла быть кем угодно. Тиммерийской шпионкой, искательницей приключений, благородной дамой, действительно потерявшей память… Ни один из этих вариантов Канненгейта сейчас ни коим образом не устраивал, так как времени на то, чтобы выяснить, кто она такая, у него сейчас просто не было. Генерал очень надеялся, что Теогвен действительно сможет что-нибудь прояснить. Он даже был готов разрешить ему применить сыворотку правды, несмотря на то, что применение этого зелья допускалось только в самом крайнем случае.
Два отправленных им на разведку отряда до сих пор не вернулись, и это его сильно беспокоило. Кто знает, может, враг уже давно разведал их местоположение и сам готовится к атаке. Согласно его плану, полк должен был выступить завтра сутра, однако двигаться вперед, не дождавшись донесений разведки, было чистейшим безумием.
До собрания офицеров, назначенного на сегодняшний вечер, оставалось еще несколько часов, и Канненгейт решил еще раз лично проверить посты.
Когда к Теогвену заглянул медик с просьбой осмотреть «прибывшую вчера благородную даму», маг пришел в столь прекрасное расположение духа, что даже решил простить Канненгейту то, что он целый день не пускал его к Амрахель, мотивируя это тем, что она еще слишком слаба. Теогвен не спал полночи, выстраивая различные умозрительные теории на ее счет. Неспроста все-таки его прибор так отреагировал на нее. И несмотря на то, что потом сигнал угас, Теогвен нутром чуял, что здесь все не так просто.
Торопливо собрав необходимые инструменты, маг поспешил навестить их гостью. В лагере царила привычная суета, столь раздражавшая мага. От палатки к палатке сновали солдаты, прислуга, маркитанты и прочий люд, неизменно сопровождавший войска в походах. Отовсюду слышалось лошадиное ржание и гомон. Как всегда в такие моменты, Теогвен про себя сокрушался по поводу того, что когда-то поступил на военную службу. Сложись обстоятельства иначе, он бы открыл маленькую волшебную лавочку, зарабатывал бы себе на жизнь составлением заговоров и изготовлением амулетов… «И помер бы от скуки, не дожив до тридцати лет» -- откликнулся его внутренний голос в ответ на такие размышления. И Теогвен был с этим согласен.
-- Миледи, можно к вам? Это полковой маг Теогвен, -- дождавшись разрешения, он зашел в палатку. Амрахель начищала свои доспехи одолжив, видимо, полировку у кого-то из солдат, и никак не отреагировала на его появление.
-- Я сделаю несколько анализов, если вы не против.
Амрахель безразлично кивнула, продолжая начищать что-то из своего снаряжения. В ее присутствии маг ощутил некоторую неловкость, которая, впрочем, прошла, как только он достал из своей поясной сумки пузырьки с реактивами, маленькую серебряную плошку и тонкий кинжал.
-- Позвольте вашу ручку, мидели, -- он сделал крошечный надрез у нее на пальце и, накапав в плошку несколько капель крови, отпустив ее руку. Затем Теогвен добавил в плошку по капле трех каких-то растворов, получившаяся смесь зашипела и испарилась с голубоватым дымком. Маг удовлетворенно кивнул.
-- У вас есть небольшие магические способности. Вы знали об этом?
Сунувшая порезанный палец в рот Амрахель помотала головой, что немало удивило Теогвена. В Арсимарском королевстве с давних времен всех новорожденных, чьи родители были в состоянии оплатить услуги мага, проверяли на наличие магических способностей, так как даже слабенькие магические способности сулили приличную выгоду. Хотя магов в народе не всегда любили и побаивались, спрос на их услуги был всегда. Насколько Теогвен знал, так делалось не только в Арсимаре.
-- Что ж, и такое может быть, -- сказал маг, подумав про себя что, возможно, она об этом просто забыла, как и обо всем остальном. – Теперь мы проверим вас на какие-либо заклинания или проклятия.
Теогвен провозился с ней несколько часов. Он внимательно понаблюдал за ее аурой, но так и не обнаружил ничего странного, за исключением нескольких пятен серебристого цвета, нехарактерных для людей. Впрочем, это могло означать всего лишь то, что у нее в роду когда-то был маэри или друид. Несколько ритуалов, которые должны были выявить наложенные на объект заклинания, тоже ничего не показали. Теогвен смог отметить только общее воздействие чьей-то магической силы, но ничего конкретнее этого.
К его изумлению Амрахель заинтересовалась его действиями и даже попросила его объяснить некоторые моменты. Маг был почти уверен, что она и половины не понимает из того, что он ей говорит, но слушала она его внимательно, и это льстило Теогвену, так как подавляющее большинство людей, с которыми ему приходилось работать, считало магию чем-то настолько непонятным, что совершенно ею не интересовалось.
-- … сейчас я замкну энергетический контур, и заклинание заработает. Нет-нет, миледи, не двигайтесь, иначе вы можете нарушить диаграмму, -- Теогвен водил вокруг нее коротким резным жезлом и пояснял по ходу дела, что он делает. – Все, готово. Видите горящие линии? Если они поменяют цвет, значит, на вас все-таки что-то есть…
Амрахель стояла посреди палатки, а вокруг нее сверкали энергетические линии заклятия Теогвена, сплетающиеся в нечто наподобие кокона. Пару секунд они переливались всеми цветами радуги, однако потом линии стали гореть ровным желто-оранжевым светом, лишь в нескольких местах меняя свой цвет на темно-красный.
-- Что ж, похоже, я ошибся, и на вас никто не насылал проклятий и не накладывал заклинаний, -- Теогвен рассматривал сияющий кокон, что-то бормоча себе под нос.
-- А эти красные линии?
-- Это нормально, миледи. Вот если бы они были, скажем, синие или фиолетовые… -- Теогвен снова с удовольствием пустился в объяснения. – Это заклинание выявляет любую чужеродную магию. А цвет показывает степень отличия. То есть, для вас красные линии – это совершенно нормально, так как они близки к общему цвету. А вот, например, темно-зеленые линии означали бы, что на вас наложено какое-то заклинание.
Теогвен снова взял в руки жезл, начертил им в воздухе несколько знаков, а затем провел его концов вдоль всех линий диаграммы, стирая их. Амрахель, немного утомленная всеми этими процедурами, села на кровать.
-- А почему вы называете это заклинанием? Вы ведь не произнесли ни слова, когда рисовали все это, -- она кивнула на остатки диаграммы, которую маг еще не успел стереть.
-- Абсолютно верное замечание, мадам, -- Теогвен расплылся в совершенно счастливой улыбке, будто бы она ему объявила, что ему предложили пост Верховного Архимага. – Термин «заклинание» -- это анахронизм, который, тем не менее, широко используется. Современная вербальная магия давно отказалась от заклинания духов, а термин остался и, более того, перешел и в другие области магии. Забавно, правда?
Собирая свои магические принадлежности, Теогвен продолжал распространяться о различных терминах в вербальной и ритуальной магии, окрыленным тем, что у него наконец-то появился благодарный слушатель. Амрахель в течение его речи периодически кивала и, как показалось Теогвену, даже пыталась вникнуть в то, что он говорил.
-- Ну все, миледи, до свидания. На сегодня с магией нам стоит закончить. Желаю вам всяческих благ и скорейшего исцеления от всех недугов, душевных и телесных.
И уже выходя их палатки маг, хитро подмигнув, прибавил:
-- А Канненгейту вы, между прочим, понравились, миледи.
Вернувшись к себе с собрания офицеров, Канненгейт обнаружил у себя в палатке крайне довольного жизнью Теогвена, изничтожающего запасы генеральского коньяка под жаркое из свинины.
-- Я тебе тоже принес ужин, ваша милость, -- Теогвен отсалютовал ему полупустым бокалом коньяка.
-- Тео, не паясничай, здесь никого нет, -- Канненгейта немного коробило это официальное обращение из уст друга, несмотря на то, что тот всего лишь шутил, называя его так. И если при посторонних он еще был согласен это терпеть, – в конце концов, этого требовал его чин – то слышать это от него, когда они были наедине, было ему неприятно.
-- И по какому поводу ты растрачиваешь наш драгоценный коньяк? У меня, между прочим, всего одна бутылка осталась, -- Канненгейт сел напротив него за стол и плеснул себе коньяка.
-- О, я, кажется, влюбился, милый друг. В ее глаза, прекрасные как небо, в нежнейший мягкий шелк ее густых волос… -- продекламировал Теогвен белый стих собственного сочинения. Канненгейт усмехнулся. Его друг имел привычку влюбляться внезапно, страстно и, как правило, безответно. Потому как большинство дам его сердца вряд ли считали своим идеалом маленького худощавого мага с вечно красными от вредных испарений глазами. Возможно, если бы он больше следил за своим внешним видом, у него еще были какие-то шансы, но его взъерошенный вид вкупе с многочисленными сумками и мешочками со склянками и различными магическими принадлежностями, которые он всегда носил с собой, вряд ли добавляли ему романтический ореол. Впрочем, Теогвен совершенно не расстраивался из-за своих неудач на любовном фронте.
-- И чем же тебя так поразила наша леди?
-- Не поверишь, она так внимательно слушала, как я излагал мою новую теорию насчет магических спектров… -- Теогвен мечтательно вздохнул, а Канненгейт снова усмехнулся. Пожалуй еще больше, чем к прекрасному полу, Теогвен питал слабость к построению всевозможных научных и не очень теорий. Сам Канненгейт в магии разбирался очень поверхностно, и потому не мог судить о том, насколько верны все эти теории, однако его многочисленные изобретения и магические механизмы работали и нередко приносили ощутимую пользу. Например, благодаря его последнему детищу – жидкому хрустальному шару – полк Канненгейта уже несколько раз успешно обходил магические ловушки врага.
-- Тео, ты уверен, что она тебя слушала? – улыбнулся генерал и принялся за жаркое, внезапно осознав, что успел зверски проголодаться.
-- Вечно ты лезешь со своим скептицизмом туда, куда не надо, -- притворно обиделся Теогвен. – Может быть, я нашел женщину своей мечты!
-- Ты говоришь так о каждом втором существе женского пола, которое ты встретил, -- жаркое немного остыло, но голодному Канненгейту оно показалось божественно вкусным.
-- А вот не надо делать поспешных заключений. Еще ни одна их них не смогла выслушать мою теорию до конца!
-- Ты мне так и не рассказал, что ты про нее узнал, -- не стал развивать тему влюбленности Теогвена генерал.
-- Да ничего особенного, -- махнул рукой маг. – Слабенькие магические способности, о которых, наверное, она действительно не знала. Никакой чужой магии на ней нет, если только она сама не наложила на себя заклятия, но у нее сил на это не хватило бы, либо у нее есть брат-близнец, владеющий магией… что тоже маловероятно.
***
Разбудил Канненгейта тревожный звук полкового горна – кто-то приказал трубить общий сбор. Это могло означать только одно – на лагерь напали. Во всех остальных случаях никто не имел права отдавать подобный приказ без его ведома. Канненгейт торопливо одел доспехи, но не успел он застегнуть последний ремешок на наруче, как в его палатку влетел запыхавшийся ординарец.
-- Ваше превосходительство, на нас напали! Два пехотных полка заняли позицию к северу от нас, а их лучники уже обстреляли наши посты!
-- Хорошо, можешь идти, -- Канненгейт тяжело вздохнул и прицепил меч к перевязи. Чего-то такого он и ожидал, однако рассчитывал, что тиммерийские полки не смогут добраться до них так быстро. Два пехотных полка. Кавалерия была бессильна в узкой долине. Ее было удобно оборонять при условии, что у Канненгейта было бы достаточно своих лучников и пехотинцев. А помимо кавалеристов у генералом под началом был лишь небольшой отряд конных лучников, которого явно было недостаточно против двух полков. Канненгейт уже знал, что придется отступать, однако он должен был сам убедиться в том, что их положение настолько безнадежно, что им придется спасаться бегством.
Все оказалось куда как хуже, чем мог подумать генерал. С лагере царила полнейшая сумятица. Кто-то седлал лошадей, то-то собирал палатки. Люди натыкались друг на друга, шумели, откуда-то слышались голоса, призывающие немедленно бежать. Наткнувшись на одного из таких паникеров, Канненгейт свалил его мощным ударом в челюсть.
-- А ну прекратить панику! Немедленно возвращайся в свое подразделение! Если еще раз такое услышу, убью на месте. Это всех касается!
Его голос подействовал на солдат отрезвляюще.
Отрывок не закончен и называется пока "Волчий полк".
читать дальшеВолчий полк встал лагерем в небольшой долине неподалеку от границы. Из-за близости к противнику генерал Канненгейт приказал удвоить число патрулей и часовых, охраняющих лагерь. Однако несмотря на эти меры предосторожности он все-таки не думал, что тиммерийцы нападут на них в ближайшее время. По последним донесениям на передовой обстояли дела не так уж плохо, арсимарская армия оттеснила врагов за Децию и перешла в наступление. Задача же Канненгейта состояла в том, чтобы обойти тиммерийские части с левого фланга и неожиданно нанести удар. По его расчетам это следовало сделать не позднее, чем послезавтра вечером, и потому он приказал разбить лагерь, чтобы его люди успели отдохнуть.
Канненгейт уже собирался разложить походную постель и лечь спать, когда в его палатку буквально ворвался полковой маг, не взирая на попытки часовых остановить его.
-- Ваше сиятельство, ваше сиятельство! – Теогвен Элькир, проскользнув под пикой часового проник в палатку и, тяжело дыша, оперся о колени. – К северу от лагеря я засек сильнейший всплеск магии. Надо срочно послать туда людей, чтобы проверить, что там такое.
Канненгейт махнул рукой часовому, чтобы тот оставил попытки выдворить Теогвена из палатки и встал со своего раскладного стула.
-- Есть идеи, что это может быть? Это могут быть тиммерийские маги? – он пристегнул меч и подобрал свой плащ.
-- Вряд ли, ваша светлость. Это было не похоже на заклинание или еще что-то. Никогда раньше такого не видел. Если хотите, посмотрите сами, милорд.
-- Конечно, Тео, -- генерал застегнул плащ и вышел из палатки. – Как в старые добрые времена, а?
-- Как есть, ваше превосходительство! – Теогвен засеменил за Канненгейтом, тихо посмеиваясь и предвкушении приключения. Он был знаком с генералом, когда тот еще был совсем зеленым выпускником Военной Академии, получившим назначение в свой первый полк, а сам Теогвен недавно закончил Университет и, так и не став практикующим магом, подался на военную службу. Вместе они прошли несколько пограничных войн и не раз спасали в разных передрягах, что немало способствовало возникновению дружеских чувств. Теогвен теперь нередко подначивал Канненгейта, высоко поднявшегося по служебной лестнице, тем, что упорно путал обращения и титулы, отказываясь называть его по имени.
В палатке полкового мага было очень тесно. Самые разные предметы стояли здесь на любой свободной поверхности – и когда только Теогвен успел все распаковать? – но больше всего места занимала странная конструкция, стоящая на треноге в центре палатки. Это была гордость Теогвена и его собственное изобретение, которое он назвал жидким хрустальным шаром. Главной частью этого прибора был плоский прямоугольный резервуар с неровным дном и многочисленными перегородками, между которыми были налиты разноцветные несмешивающиеся жидкости. Кое-где в перегородки были вставлены мелкие кристаллы, изредка поблескивавшие. Сейчас вся жидкость в резервуаре ритмично булькала, причем источником пульсаций был правый верхний угол, где скопилась жидкость преимущественно красного цвета.
-- Видите? – Теогвен указал на прибор. – На севере от нас что-то происходит.
-- А что означает красный цвет? – поинтересовался Канненгейт, с интересом глядя на резервуар с жидкостью.
-- Честно говоря, я не смогу ответить на этот вопрос. Я считал, что добавляю красный просто для учета общей рассеянной магии поля… Если вы помните, раньше красные капельки плавали по всему объему кюветы и собирались разве что в местах особых скоплений природной магии.
-- Здесь мог открыться новый источник магии?
-- Не знаю, ваша милость, не знаю… За такой короткий срок? Очень сомнительно, -- Теогвен поправил сползшие на кончик носа очки. – Я бы посоветовал все-таки послать наших людей проверить, в чем там дело. Это всего в нескольких милях от нас.
Тем временем жидкость в приборе стала успокаиваться, что немедленно привлекло внимание Теогвена. Он что-то измерил линейкой, поднеся ее кювете, затем сверился с несколькими таблицами, а потом, наконец, произнес:
-- Если это источник, то он затухает. Очень интересное явление. Если вы не против, то я бы тоже туда отправился.
-- Что ж, значит, поедем вместе.
***
Извилистая тропинка, петлявшая между холмами, вывела отряд к выходу из долины. Прямо за холмами начиналась тенистая роща, на которую и указывал Теогвен. С того места, где они сейчас остановились, ничего подозрительного видно не было, и потому Канненгейт приказал отряду двигаться дальше. Помимо мага, генерал взял с собой еще несколько кавалеристов под началом лейтенанта Лайонса, и, вопреки возражениям подчиненных, поехал на разведку сам.
Теогвен, пользуясь каким-то своим очередным изобретением, уверенно указывал дорогу, и через какое-то время они выехали к ручью, берега которого поросли осокой.
-- Это где-то здесь, -- маг остановил свою лошадь. – К сожалению, я больше ничего не чувствую, придется искать вслепую.
-- Хорошо. Нам следует рассредоточиться. Через час встречаемся на этом месте, если никто ничего не найдет, -- Канненгейт спешился и привязал лошадь к ближайшему дереву.
Поиски заняли не слишком много времени – уже через несколько минут после того, как отряд разошелся в разные стороны, Канненгейт услышал крик одного из своих людей. Поспешив к нему, он обнаружил его склонившимся над чьим-то телом, лежащим в густой траве.
-- Милорд, она еще дышит, -- солдат кивнул на распростертую на земле женщину в дорогой броне, явно сделанной на заказ. Ни меча, ни кинжала у незнакомки не было, равно как и любого другого оружия.
-- Она ранена? – Канненгейт опустился радом с ней на колени и достал маленькую фляжку с чем-то спиртным.
-- Нет, милорд, кажется, просто без сознания.
-- Хорошо. Найди Теогвена и собери всех остальных.
Солдат побежал выполнять распоряжение, а сам Канненгейт осторожно приподнял голову женщины и влил ей в рот немного содержимого фляжки. Некоторое время ничего не происходило, но потом женщина резко вздохнула, открыла глаза и тут же закашлялась. Генерал тут же помог ей сесть и накинул ей на плечи свой плащ.
-- Добрый день, миледи. Позвольте представиться, я генерал Марциус Канненгейт.
Женщина коротко кивнула и потерла виски. Поняв, что представляться незнакомка не спешит, Канненгейт продолжил:
-- Разрешите проводить вас в наш лагерь, миледи. Там я смогу предоставить вам ночлег и еду.
-- Благодарю вас, генерал, -- она снова кивнула, и он помог ей подняться.
Уже помогая ей забраться на лошадь, Канненгейт еще раз обратил внимание на ее доспехи. Они были восточного образца – даже панцирь состоял из нескольких пластин, а не был цельнокованым, как это было принято у арсимарскиих оружейников. Все пластины были покрыты затейливыми узорами, хотя доспех явно не был парадным, судя по отсутствию позолоты. Канненгейту оставалось только догадываться, кем была спасенная им женщина и что она делала одна в этих краях.
Когда отряд снова собрался на поляне перед ручьем, Канненгейт приказал своим людям возвращаться в лагерь, а сам пошел пешком следом за ними, держа свою лошадь под уздцы. Теогвен по этому поводу похихикал, но вслух ничего не сказал и, шутливо отдав генералу честь, поскакал за остальными.
Обратная дорога заняла у Канненгейта намного больше времени. Солнце уже практически село, и в сумерках роща выглядела немного иначе, так что Канненгейту приходилось с большей осмотрительностью выбирать дорогу, чтобы не заблудиться. Впрочем, его нежелание торопиться объяснялось не только этим. Он очень надеялся, что ему все же удастся разговорить свою молчаливую спутницу. С самого начала пути она не проронила ни слова, а только со слегка растерянным видом оглядывалась по сторонам, будто никак не могла определить, где они находятся. Генерал уже предпринял несколько попыток заговорить с ней, но она отвечала односложно, и Канненгейт даже не был уверен в том, слушала ли она то, что он говорит.
-- Вы когда-нибудь служили?
Она на минуту задумалась, а потом медленно кивнула.
-- Когда-то давно.
Канненгейт искоса посмотрел на нее, пытаясь прикинуть, сколько же ей должно быть лет, если она служила «когда-то давно». Его умозаключения никакого удовлетворительного результата не дали, и потому он бросил это занятие, тем не менее, мысленно поздравив себя – это было самое длинное высказывание, которого ему удалось от нее добиться за последние полчаса. Задавать вопрос о том, откуда она, Канненгейт посчитал нетактичным, раз уж леди не соизволила даже представиться, а на вопрос о том, как она здесь оказалась, она ответила, что не знает. И единственным, что ее заинтересовало во время поездки, был конь Канненгейта – благородное животное, которое, бесспорно заслуживало внимания. Достаточно мощный, чтобы нести на себе тяжеловооруженного всадника, он не был лишен изящества, присущего фаресской породе. Этот темно-гнедой жеребец по имени Ветерок был гордостью Канненгейта, он лично вырастил его из молоденького нескладного жеребенка, купленного пять лет назад на летней ярмарке в Золотом Роге.
К концу рассказа о Ветерке они уже въезжали в погрузившийся во тьму лагерь. Кое-где горели костры, вокруг которых грелись сменившиеся с дежурства патрульные, но в остальной своей массе лагерь спал. Канненгейт сдал Ветерка денщику и заглянул в палатку к дежурному офицеру, а затем отправился к интенданту отдать распоряжение насчет лишней палатки для своей гостьи.
Неожиданно он заметил, что его спутница отстала. Обернувшись, он увидел, что она остановилась и, прижав пальцы к вискам, что-то тихо шепчет.
-- Что случилось, миледи? – он подхватил ее на руки, когда увидел, что она падает. Даже в тусклом свете костра, загороженного ближайшей палаткой, было заметно, как сильно она побледнела.
-- Амрахель. Меня зовут Амрахель… -- выдохнула она, теряя сознание.
Амрахель лежала в своей палатке, бездумно глядя в потолок. Она с удовольствием поспала бы, если бы после нескольких приступов острой головной боли она не чувствовала себя такой разбитой. К счастью, ничего кроме имени она о себе не вспомнила, и потому голова через какое-то время голова болеть перестала. Но думать ей все равно ни о чем не хотелось, хотя какие-то лишь наполовину осознанные тревожные мысли продолжали крутиться у нее в голове. Амрахель казалось, что мысли эти были похожи на каких-то громадных слизней, медлительных и уродливых. Представив на мгновение, что это действительно было так, она передернулась.
Она понятия не имела, какой сейчас день и какое время суток, и когда в ее палатку кто-то зашел, она даже обрадовалась. Гостем оказался невысокий молодой человек в темной одежде с кожаным саквояжем в руках. Нос мужчины украшали круглые очки в тонкой металлической оправе, а на лацкане сюртука можно было заметить серебряный значок с символом бога-покровителя медицины Анцефатоса, выдававший в нем врача.
-- Добрый день, миледи, как вы себя чувствуете? – доктор поставил свой саквояж на пол и подошел к ее койке. – Я доктор Фромм, полковой врач. Разрешите?
Фромм с преувеличенной осторожностью взял ее руку за запястье и пощупал пульс. Пальцы у него были сухими и горячими, что сделало его прикосновения довольно приятными для начавшей замерзать Амрахель.
Когда она пожаловалась на головные боли, он зачем-то потрогал ее лоб, посветил зеркальцем в глаза, специально откинув для этого полотнище, закрывавшее вход в палатку, чтобы впустить внутрь солнечный свет, и стал расспрашивать ее, где именно и как у нее болела голова. Та излишняя осторожность, с которой он с ней обращался, показалась Амрахель забавной, о чем она не замедлила ему сообщить. Фромм смутился и, как ей подумалось, даже немного обиделся, заявив, что ему не каждый день приходится лечить высокородных леди.
После некоторых раздумий Фромм наконец заключил:
-- Вы совершенно здоровы, миледи. А ваше болезненное состояние связано, как мне думается, с общей усталостью. Несколько дней отдыха, и вы будете чувствовать себя прекрасно.
Амрахель выглядела как будто немного разочарованной. Она медленно кинула и, внезапно ощутив в себе потребность поговорить с кем-то откровенно, сказала:
-- Доктор… я ничего не помню.
-- Совсем ничего? – врач удивленно вскинул брови и даже присел на раскладной табурет подле ее кровати.
-- Совсем ничего. Я даже свое имя с трудом вспомнила, и после этого у меня началась мигрень.
-- Очень интересный случай, -- он поправил очки, но заметил ее выражение лица извинился. – Прошу меня простить, миледи.
Амрахель, не обратив внимания на его бестактность, продолжила:
-- Я помню только яркий свет, и как будто я падаю… А после ничего. Потом меня разбудил генерал Канненгейт.
Фромм с заинтересованным видом задал ей еще несколько вопросов, но приступ откровенности у Амрахель прошел так же быстро, как и начался, и на вопросы она отвечала уже неохотно, явно делая над собой усилие, однако же понимая, что раз разговор этот начала она сама, то придется довести дело до конца. Заметив перемену ее настроения, Фромм воздержался от большого числа вопросов.
-- Мне надо посоветоваться со своим коллегой. Хотя мне кажется, что здесь дело не обошлось без магии. Если вы не против, то я пришлю к вам нашего мага.
-- Как пожелаете, -- Амрахель равнодушно пожала плечами, и Фромм, пожелав ей скорейшего выздоровления, откланялся.
Десятью минутами позже доктор докладывал Канненгейту о здоровье своей пациентки. Он в подробностях описал ее состояние, высказав несколько предположений о причинах амнезии, и под конец прибавил:
-- Я думаю, дурное самочувствие миледи во многом связано с ее настроением. Коль скоро она предается унынию, нет ничего удивительного в том, что она так дурно себя чувствует.
-- Не могу же я бежать ее развлекать, -- с некоторым раздражением ответил Канненгейт. Фромм тактично промолчал, несмотря на то, что ему было что сказать по этому поводу, однако он предпочел не озвучивать свою точку зрения, видя, что генерал не в духе.
-- Вы уже отправили к ней Теогвена?
-- Да, сэр. Я очень надеюсь, что он сможет сказать что-нибудь более определенное, чем я. Я в магии не большой знаток.
-- Хорошо, можете идти, -- Канненгейт кивком отпустил его, и Фромм поспешил покинуть генеральскую палатку.
Вновь оставшись наедине со своими мыслями, Канненгейт тяжело вздохнул. Ко всем его проблемам теперь прибавилась еще одна. Эта Амрахель могла быть кем угодно. Тиммерийской шпионкой, искательницей приключений, благородной дамой, действительно потерявшей память… Ни один из этих вариантов Канненгейта сейчас ни коим образом не устраивал, так как времени на то, чтобы выяснить, кто она такая, у него сейчас просто не было. Генерал очень надеялся, что Теогвен действительно сможет что-нибудь прояснить. Он даже был готов разрешить ему применить сыворотку правды, несмотря на то, что применение этого зелья допускалось только в самом крайнем случае.
Два отправленных им на разведку отряда до сих пор не вернулись, и это его сильно беспокоило. Кто знает, может, враг уже давно разведал их местоположение и сам готовится к атаке. Согласно его плану, полк должен был выступить завтра сутра, однако двигаться вперед, не дождавшись донесений разведки, было чистейшим безумием.
До собрания офицеров, назначенного на сегодняшний вечер, оставалось еще несколько часов, и Канненгейт решил еще раз лично проверить посты.
Когда к Теогвену заглянул медик с просьбой осмотреть «прибывшую вчера благородную даму», маг пришел в столь прекрасное расположение духа, что даже решил простить Канненгейту то, что он целый день не пускал его к Амрахель, мотивируя это тем, что она еще слишком слаба. Теогвен не спал полночи, выстраивая различные умозрительные теории на ее счет. Неспроста все-таки его прибор так отреагировал на нее. И несмотря на то, что потом сигнал угас, Теогвен нутром чуял, что здесь все не так просто.
Торопливо собрав необходимые инструменты, маг поспешил навестить их гостью. В лагере царила привычная суета, столь раздражавшая мага. От палатки к палатке сновали солдаты, прислуга, маркитанты и прочий люд, неизменно сопровождавший войска в походах. Отовсюду слышалось лошадиное ржание и гомон. Как всегда в такие моменты, Теогвен про себя сокрушался по поводу того, что когда-то поступил на военную службу. Сложись обстоятельства иначе, он бы открыл маленькую волшебную лавочку, зарабатывал бы себе на жизнь составлением заговоров и изготовлением амулетов… «И помер бы от скуки, не дожив до тридцати лет» -- откликнулся его внутренний голос в ответ на такие размышления. И Теогвен был с этим согласен.
-- Миледи, можно к вам? Это полковой маг Теогвен, -- дождавшись разрешения, он зашел в палатку. Амрахель начищала свои доспехи одолжив, видимо, полировку у кого-то из солдат, и никак не отреагировала на его появление.
-- Я сделаю несколько анализов, если вы не против.
Амрахель безразлично кивнула, продолжая начищать что-то из своего снаряжения. В ее присутствии маг ощутил некоторую неловкость, которая, впрочем, прошла, как только он достал из своей поясной сумки пузырьки с реактивами, маленькую серебряную плошку и тонкий кинжал.
-- Позвольте вашу ручку, мидели, -- он сделал крошечный надрез у нее на пальце и, накапав в плошку несколько капель крови, отпустив ее руку. Затем Теогвен добавил в плошку по капле трех каких-то растворов, получившаяся смесь зашипела и испарилась с голубоватым дымком. Маг удовлетворенно кивнул.
-- У вас есть небольшие магические способности. Вы знали об этом?
Сунувшая порезанный палец в рот Амрахель помотала головой, что немало удивило Теогвена. В Арсимарском королевстве с давних времен всех новорожденных, чьи родители были в состоянии оплатить услуги мага, проверяли на наличие магических способностей, так как даже слабенькие магические способности сулили приличную выгоду. Хотя магов в народе не всегда любили и побаивались, спрос на их услуги был всегда. Насколько Теогвен знал, так делалось не только в Арсимаре.
-- Что ж, и такое может быть, -- сказал маг, подумав про себя что, возможно, она об этом просто забыла, как и обо всем остальном. – Теперь мы проверим вас на какие-либо заклинания или проклятия.
Теогвен провозился с ней несколько часов. Он внимательно понаблюдал за ее аурой, но так и не обнаружил ничего странного, за исключением нескольких пятен серебристого цвета, нехарактерных для людей. Впрочем, это могло означать всего лишь то, что у нее в роду когда-то был маэри или друид. Несколько ритуалов, которые должны были выявить наложенные на объект заклинания, тоже ничего не показали. Теогвен смог отметить только общее воздействие чьей-то магической силы, но ничего конкретнее этого.
К его изумлению Амрахель заинтересовалась его действиями и даже попросила его объяснить некоторые моменты. Маг был почти уверен, что она и половины не понимает из того, что он ей говорит, но слушала она его внимательно, и это льстило Теогвену, так как подавляющее большинство людей, с которыми ему приходилось работать, считало магию чем-то настолько непонятным, что совершенно ею не интересовалось.
-- … сейчас я замкну энергетический контур, и заклинание заработает. Нет-нет, миледи, не двигайтесь, иначе вы можете нарушить диаграмму, -- Теогвен водил вокруг нее коротким резным жезлом и пояснял по ходу дела, что он делает. – Все, готово. Видите горящие линии? Если они поменяют цвет, значит, на вас все-таки что-то есть…
Амрахель стояла посреди палатки, а вокруг нее сверкали энергетические линии заклятия Теогвена, сплетающиеся в нечто наподобие кокона. Пару секунд они переливались всеми цветами радуги, однако потом линии стали гореть ровным желто-оранжевым светом, лишь в нескольких местах меняя свой цвет на темно-красный.
-- Что ж, похоже, я ошибся, и на вас никто не насылал проклятий и не накладывал заклинаний, -- Теогвен рассматривал сияющий кокон, что-то бормоча себе под нос.
-- А эти красные линии?
-- Это нормально, миледи. Вот если бы они были, скажем, синие или фиолетовые… -- Теогвен снова с удовольствием пустился в объяснения. – Это заклинание выявляет любую чужеродную магию. А цвет показывает степень отличия. То есть, для вас красные линии – это совершенно нормально, так как они близки к общему цвету. А вот, например, темно-зеленые линии означали бы, что на вас наложено какое-то заклинание.
Теогвен снова взял в руки жезл, начертил им в воздухе несколько знаков, а затем провел его концов вдоль всех линий диаграммы, стирая их. Амрахель, немного утомленная всеми этими процедурами, села на кровать.
-- А почему вы называете это заклинанием? Вы ведь не произнесли ни слова, когда рисовали все это, -- она кивнула на остатки диаграммы, которую маг еще не успел стереть.
-- Абсолютно верное замечание, мадам, -- Теогвен расплылся в совершенно счастливой улыбке, будто бы она ему объявила, что ему предложили пост Верховного Архимага. – Термин «заклинание» -- это анахронизм, который, тем не менее, широко используется. Современная вербальная магия давно отказалась от заклинания духов, а термин остался и, более того, перешел и в другие области магии. Забавно, правда?
Собирая свои магические принадлежности, Теогвен продолжал распространяться о различных терминах в вербальной и ритуальной магии, окрыленным тем, что у него наконец-то появился благодарный слушатель. Амрахель в течение его речи периодически кивала и, как показалось Теогвену, даже пыталась вникнуть в то, что он говорил.
-- Ну все, миледи, до свидания. На сегодня с магией нам стоит закончить. Желаю вам всяческих благ и скорейшего исцеления от всех недугов, душевных и телесных.
И уже выходя их палатки маг, хитро подмигнув, прибавил:
-- А Канненгейту вы, между прочим, понравились, миледи.
Вернувшись к себе с собрания офицеров, Канненгейт обнаружил у себя в палатке крайне довольного жизнью Теогвена, изничтожающего запасы генеральского коньяка под жаркое из свинины.
-- Я тебе тоже принес ужин, ваша милость, -- Теогвен отсалютовал ему полупустым бокалом коньяка.
-- Тео, не паясничай, здесь никого нет, -- Канненгейта немного коробило это официальное обращение из уст друга, несмотря на то, что тот всего лишь шутил, называя его так. И если при посторонних он еще был согласен это терпеть, – в конце концов, этого требовал его чин – то слышать это от него, когда они были наедине, было ему неприятно.
-- И по какому поводу ты растрачиваешь наш драгоценный коньяк? У меня, между прочим, всего одна бутылка осталась, -- Канненгейт сел напротив него за стол и плеснул себе коньяка.
-- О, я, кажется, влюбился, милый друг. В ее глаза, прекрасные как небо, в нежнейший мягкий шелк ее густых волос… -- продекламировал Теогвен белый стих собственного сочинения. Канненгейт усмехнулся. Его друг имел привычку влюбляться внезапно, страстно и, как правило, безответно. Потому как большинство дам его сердца вряд ли считали своим идеалом маленького худощавого мага с вечно красными от вредных испарений глазами. Возможно, если бы он больше следил за своим внешним видом, у него еще были какие-то шансы, но его взъерошенный вид вкупе с многочисленными сумками и мешочками со склянками и различными магическими принадлежностями, которые он всегда носил с собой, вряд ли добавляли ему романтический ореол. Впрочем, Теогвен совершенно не расстраивался из-за своих неудач на любовном фронте.
-- И чем же тебя так поразила наша леди?
-- Не поверишь, она так внимательно слушала, как я излагал мою новую теорию насчет магических спектров… -- Теогвен мечтательно вздохнул, а Канненгейт снова усмехнулся. Пожалуй еще больше, чем к прекрасному полу, Теогвен питал слабость к построению всевозможных научных и не очень теорий. Сам Канненгейт в магии разбирался очень поверхностно, и потому не мог судить о том, насколько верны все эти теории, однако его многочисленные изобретения и магические механизмы работали и нередко приносили ощутимую пользу. Например, благодаря его последнему детищу – жидкому хрустальному шару – полк Канненгейта уже несколько раз успешно обходил магические ловушки врага.
-- Тео, ты уверен, что она тебя слушала? – улыбнулся генерал и принялся за жаркое, внезапно осознав, что успел зверски проголодаться.
-- Вечно ты лезешь со своим скептицизмом туда, куда не надо, -- притворно обиделся Теогвен. – Может быть, я нашел женщину своей мечты!
-- Ты говоришь так о каждом втором существе женского пола, которое ты встретил, -- жаркое немного остыло, но голодному Канненгейту оно показалось божественно вкусным.
-- А вот не надо делать поспешных заключений. Еще ни одна их них не смогла выслушать мою теорию до конца!
-- Ты мне так и не рассказал, что ты про нее узнал, -- не стал развивать тему влюбленности Теогвена генерал.
-- Да ничего особенного, -- махнул рукой маг. – Слабенькие магические способности, о которых, наверное, она действительно не знала. Никакой чужой магии на ней нет, если только она сама не наложила на себя заклятия, но у нее сил на это не хватило бы, либо у нее есть брат-близнец, владеющий магией… что тоже маловероятно.
***
Разбудил Канненгейта тревожный звук полкового горна – кто-то приказал трубить общий сбор. Это могло означать только одно – на лагерь напали. Во всех остальных случаях никто не имел права отдавать подобный приказ без его ведома. Канненгейт торопливо одел доспехи, но не успел он застегнуть последний ремешок на наруче, как в его палатку влетел запыхавшийся ординарец.
-- Ваше превосходительство, на нас напали! Два пехотных полка заняли позицию к северу от нас, а их лучники уже обстреляли наши посты!
-- Хорошо, можешь идти, -- Канненгейт тяжело вздохнул и прицепил меч к перевязи. Чего-то такого он и ожидал, однако рассчитывал, что тиммерийские полки не смогут добраться до них так быстро. Два пехотных полка. Кавалерия была бессильна в узкой долине. Ее было удобно оборонять при условии, что у Канненгейта было бы достаточно своих лучников и пехотинцев. А помимо кавалеристов у генералом под началом был лишь небольшой отряд конных лучников, которого явно было недостаточно против двух полков. Канненгейт уже знал, что придется отступать, однако он должен был сам убедиться в том, что их положение настолько безнадежно, что им придется спасаться бегством.
Все оказалось куда как хуже, чем мог подумать генерал. С лагере царила полнейшая сумятица. Кто-то седлал лошадей, то-то собирал палатки. Люди натыкались друг на друга, шумели, откуда-то слышались голоса, призывающие немедленно бежать. Наткнувшись на одного из таких паникеров, Канненгейт свалил его мощным ударом в челюсть.
-- А ну прекратить панику! Немедленно возвращайся в свое подразделение! Если еще раз такое услышу, убью на месте. Это всех касается!
Его голос подействовал на солдат отрезвляюще.
@темы: креатифф, дела писательские
25.08.2010 в 13:17
25.08.2010 в 14:52
Кстати, а что, все совсем плохо?
25.08.2010 в 15:18
Насчет званий можно средневековую военщину покопать, кстати.
25.08.2010 в 16:32
Про средневековую военщину я уже тоже подумал... Правда, из той замечательной книжки про рыцарей я так ничего и не вынес на эту тему) В то время войско было все-таки страшно неорганизованным))
25.08.2010 в 20:08
25.08.2010 в 21:30